Введите ответ в поле ввода

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания #.

Он ушёл под сарай и, посвистывая, стал выстругивать зубья на грабли. Маленький Мишатка вертелся около него, умоляюще засматривал в глаза, просил:

–  Дяденька Михаил, сделай мне маленькие грабли, а то мне некому сделать. Бабуня не умеет, и тётка не умеет... Один ты умеешь, ты хорошо умеешь!

–  Сделаю, тёзка, ей-богу, сделаю, только отойди трошки, а то как бы тебе стружка в глаза не попала, –  уговаривал его Кошевой, посмеиваясь
и с изумлением думая: «Ну, до чего похож, чертёнок... Вылитый батя!
И глаза, и брови, и верхнюю губу так же подымает... Вот это –  работёнка!»

Он начал было мастерить крохотные детские граблишки, но закончить не смог: губы его посинели, на жёлтом лице появилось озлобленное и вместе с тем покорное выражение. Он перестал насвистывать, положил нож и зябко шевельнул плечами.

–  Михайло Григорич, тёзка, принеси мне какую-нибудь дерюжку,
я ляжу, –  попросил он.

–  А зачем? –  поинтересовался Мишатка.

–  Захворать хочу.

–  На что?

–  Эх, до чего ты неотвязный, прямо как репей... Ну, пришло время захворать, вот и всё! Неси скорей!

–  А грабли мои?

–  Потом доделаю.

Крупная дрожь сотрясала Мишкино тело. Стуча зубами, он прилёг на принесённую Мишаткой дерюгу, снял фуражку и накрыл ею лицо.

–  Это ты уже захворал? –  огорчённо спросил Мишатка.

–  Готов, захворал.

–  А чего ты дрожишь?

–  Лихорадка меня трясёт.

–  А на что зубами клацаешь?

Мишка из-под фуражки одним глазом взглянул на своего маленького докучливого тёзку, коротко улыбнулся и перестал отвечать на его вопросы. Мишатка испуганно посмотрел на него, побежал в курень.

–  Бабуня! Дядя Михаил лёг под сараем и так дрожит, так дрожит, ажник подсигивает!

Ильинична посмотрела в окно, отошла к столу и долго-долго молчала, о чём-то задумавшись...

–  Ты чего же молчишь, бабуня? –  нетерпеливо спросил Мишатка, теребя её за рукав кофты.

Ильинична повернулась к нему, твёрдо сказала:

–  Возьми, чадунюшка, одеялу и отнеси ему, анчихристу, нехай накроется. Это лихоманка его бьёт, болезня такая. Одеялу ты донесёшь? –  Она снова подошла к окну, глянула во двор, торопливо сказала: –  Постой, постой! Не носи, не надо.

Дуняшка накрывала своей овчинной шубой Кошевого и, наклонившись, что-то говорила ему...

После приступа Мишка до сумерек возился с подготовкой к покосу. Он заметно ослабел. Движения его стали вялы и неуверенны, но грабли Мишатке он всё же смастерил.

Вечером Ильинична собрала ужинать, усадила за стол детей, –  не глядя на Дуняшку, сказала:

–  Иди, кличь этого... как его... вечерять.

Мишка сел за стол, не перекрестив лба, устало сгорбившись. На жёлтом лице его, покрытом грязными полосами засохшего пота, отражалось утомление, рука мелко вздрагивала, когда он нёс ко рту ложку. Он ел мало и неохотно, изредка равнодушно оглядывая сидевших за столом. Но Ильинична с удивлением заметила, что потухшие глаза «душегуба» теплели и оживлялись, останавливаясь на маленьком Мишатке, огоньки восхищения и ласки на миг вспыхивали в них и гасли, а в углах рта ещё долго таилась чуть приметная улыбка.

(М.А. Шолохов, «Тихий Дон»)